Спасибо, что вы стравнили мои скромные строфы с Бахом, но я думаю, что мне не хватит усердия, что бы за жизнь приблизится даже на йоту к этому прекрасному писателю.
-
Обойдя самолет и забравшись внутрь я начал проводить тренаж в кабине. По программе - сегодня пару коробочек без приборов и ввод и вывод steep turn над морем. Время шло, Патрик задерживался. В кабине стало невыносимо жарко и я перебрался в тень под дерево. Усевшись на заправочный модуль верхом, стал почитывать умную книгу в разделе аэродинамики. Мимо меня то и дело прокатывались самолеты. Около часа дня, на пешеходной полоске появился Патрик. Он шел не торопясь, легко одетый с маленькой сумочкой в руке. Я слез с компрессора, на котором сидел и выйдя из тени, поприветствовал моего исполняющего обязанности командира. Короткий разговор и я понял, что Патрик много летал на точно такой же Бонанзе, но со стандартным оперением и ему очень интересно увидеть этот экземпляр.
Первые трудности возникли на брифинге. Патрик, хоть и обязан иметь 4-й уровень английского, на самом деле его не имеет и мое общение с ним было больше похоже на сеанс телепатии.
- Йор паф... комса... энд ю ду .. комса. Ok? - Начал Патрик коментировать рисунок на доске.
Такой код, через какое-то время преобразовался у меня в мозгу нечто вроде этого:
- Твоя траектория должна быть вот такой, но ты делаешь вот так. Понял? - Это была иллюстрация того как я должен заходить в крен 45 град и потом выходить из него.
Вероятно мое лицо в процессе брифинга выражало нечто не приемлемое для француза, поэтому Патрик продолжал свое повествование не смотря на меня. Он упорно рисовал на доске формулы и строил патерн, приговариявая на сложном франко-английском диалекте:
- О! Лук. Вен ю пуль, ю дид ... комса, ок... бат маст дид но-о, нот комса.
Брифинг закончился и мы пошли исполнять на практике то, что я понял. Радиообмен вел инструктор. Я запустил мотор, покатился на полосу, и начал взлет. Патрик все это время щупал элементы декора, постукивал по приборам, гладил штурвал и щелкая языком, всем видом выражал удовольствие от самолета. Казалось, он не участвует в полете и даже не смотрит, что делаю я. Мы вышли через точку сиерра виски над открытым морем и я попросил сделать доклад башне.
Наша тренировочная зона представляла собой участок над открытым морем, на удалении от берега в 5 км, над гаванью образованной горой Les Adrets-l'Estret высотой 2015 метров и мысом l'Escalet 1057 метров. Береговая линия этой гавани, протяженностью около 50 км, имела два аэродрома: военный аэродром Frejus, ныне закрытый для гражданских и грунтовый аэродром Le Mole (LFTZ). Их мы и планировали запасными.
Когда я вышел на точку, управление взял Патрик. Посмеиваясь и приговаривая непонятные мне слова, он начал делать странные эволюции в воздухе, иногда записывая что-то в свой блокнот. Самолет скользил на крыло и просаживался на 500 футов, срывался в вираже, в наборе, при сижении, срывался с шасси и без, на закрылках и без, на малом газу и на максимале. Попадал в нисходящую спираль и выходил оттуда. У меня сложилось впечатление, что инструктор решил меня укатать и проверить таким образом меня на прочность. Каждый раз, когда самолет падал, парашутировал или вращался, у меня перед глазами проскакивали то яхты в лазурном море или горы повернутые на 90 град или небо переходящее в горизонт. В конце концов, Патрик добился того, что я начал терять ориентацию, и подступили первые признаки воздушной болезни. Я сказал: СТОП! Патрик, отложил блокнот в сторону и передал мне управление. Нетвердой рукой я взялся за штурвал, настроил безопасный режим и стал выполнять поставленые упражнения. Лицо Патрика было спокойно, он то и дело посматривал через окна, но стоило мне сделать что-то не так, он моментально реагировал слвами:
- Пуль, пуль! (тяни, тяни) - Потом извинившись исправлся: Пуш! (Толкай!)
Не сразу я понял, что Патрик путает на английском слова. Наше время истекло и я повернул в сторону родного аэродрома. Пора домой...
***
